А рана в сердце кровоточит...
Иль это стигма за Христа,
Кого солдат в предверьи ночи
Прикончил остриём копья?
И эта боль невыносима
Абсурдной логикой своей:
Как мог Отец родного Сына
Предать на страту за людей?
Умом ты вроде понимаешь,
Он - жертва, значит будет кровь.
Но эта боль, тебя касаясь,
Лишает логики любовь.
Ты тоже всходишь на Голгофу,
Твой крест поменьше, но всё ж крест,
Свою проходишь катастрофу,
И нет в ней помощи небес.
Кого Бог любит, те страдают -
Как ум и сердце примирить?
Ведь сердце кровью истекает,
И с этим нужно как-то жить...
Бог! Помоги, не разуверясь,
Пройти до самого конца,
Не стать ощерившимся зверем,
Чтоб пожалеть суметь врага.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Проза : Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!